Russia in a state of military alert -political observer

Thanks to the Saker for the translation of this article

We live in a state of military alert

Военная тревога

Rostislav Ishchenko

Translated from the Russian by Robin

For the second year in a row, almost uninterrupted military exercises are taking place in Russia. The number of troops involved is comparable to or even greater than the number of participants in the largest exercise held by the Soviet Union and the Warsaw Pact military alliance – even though the Soviet armed forces totaled 3.5 million in 1991 and today the Russian Federation’s armed forces barely number 1.5 million.

Strategic bombers are constantly on patrol. These aircraft have not only reverted to old areas of combat duty, but are also developing new ones. The navy is being strengthened at a rapid pace. To ensure a global presence for military aircraft and warships, a network of bases is being prepared, including in Latin America. When the Russian leadership asserts that it is not in talks about bases, that is most likely true.

Thus Vietnam’s Cam Ranh Bay, which is used to refuel Russian bombers, cannot be called a Russian military base because it has no such status. But in effect it is. In fact, it is so effective that the United States demanded in a panic that Vietnam stop Russia’s bomber-refueling flights, only to meet with a refusal. Such a refusal detracts from the superpower’s prestige. The outcome was predictable, but the situation was so distasteful to the United States that it took the risk.

Actually the attempt to prevent Russia from using Cam Ranh to refuel its aircraft is not the United States’ only attempt to counteract Russia. The Black Sea is regularly visited by NATO ships, with the obligatory participation of U.S. warships. NATO’s naval exercises in the Black Sea have also become a regular practice. No sooner does one group of ships leave the region than another shows up to take its place. In the Baltic states, the presence of NATO ground troops has been increased.

Characteristically, it was U.S. troops and equipment that were sent there. Plans have been announced to strengthen the NATO forces in Poland by rearming the Polish army and by transferring additional troops there from other countries in the bloc (most likely they will also be Americans). There is also talk of a deployment of U.S. troops to Bulgaria and Romania.

At the same time, the two sides are conducting media campaigns to intimidate each other. In the United States, the topic du jour is the provision of lethal weapons to the Ukraine, which is supposed to dramatically enhance the combat capability of the helpless Ukrainian army (sort of like giving the Aegis Combat System to a Zulu).

Russia, for its part, is filling the media with information on electronic warfare devices that can be mounted under the fuselage of a plane or in the cockpit of a helicopter and used to disable any electronic system within a radius of hundreds of kilometers, destroy any quantity of airborne missiles, and maybe even make bullets fly backwards. Another favorite theme of the Russian media is the immense superiority of any given Russian arm over its foreign counterparts.

All this indicates that Washington and Moscow are seriously considering a situation where the armies of the two nuclear superpowers come into direct contact. On the one hand, there is a hasty buildup of arms and moving of troops to the front lines, where possible. On the other hand, each side is trying to psych the other out to undermine its will to resist before weapons are even used. To that end, they talk up the latest super-powerful weapons that can kill “seven at one blow.”1

It’s small wonder that Russia appears much more active in this regard. The Treaty on Conventional Armed Forces in Europe (CFE), which took into account the capabilities of NATO and the Warsaw Pact (after which all members of the Warsaw Pact and three former Soviet republics became members of NATO), placed restrictions on the signatories’ number of key armaments. As a result, in terms of tanks, armored combat vehicles, artillery pieces with a caliber of more than one hundred millimeters, and attack helicopters, Russia’s armed forces are significantly outnumbered by their probable enemy in the European theater of war, without taking into account the United States’ ability to quickly transfer additional troops and equipment to Europe.

Russia’s suspension of the CFE Treaty doesn’t change the situation. Thousands of pieces of military equipment cannot be delivered to the troops overnight, just as it is impossible to provide trained crews instantly. Therefore it is necessary to frighten the enemy with quality.

That all this is not a joke is evidenced by the fact that, since January 2015, the word war is increasingly being used by world leaders. Note that it isn’t just U.S. senators who were damaged in Vietnam, such as McCain, who are talking about it, but major European leaders.

Hollande spoke of the threat of war when he and Merkel rushed to Putin to beg for a truce in the Donbass. A Russian invasion is the subject of discussions, expectations, and the almost perverted lust of the Baltic political elites, who are all abuzz about reports that after the Ukraine they will be “Putin’s next victim.” Polish politicians talk about war as if it were a likely occurrence, with a former minister of foreign affairs advising his fellow citizens on live television that, if Russia decides to go to war, they should pack their bags and flee to Australia.

All this is extremely dangerous, not only because Ilf and Petrov were spot on when they wrote that if everyone expects a fire, then the Rookery2 is bound to burn. Constantly keeping an army in a high level of combat readiness comes at a steep material and emotional cost. Moreover, if soldiers of two superpowers get close enough to see one another (i.e., to shoot at one another), the risk of an incident will increase. Finally, at some point military preparations escape politicians’ control and begin to dictate the agenda.

No one wants war but everyone is getting ready for it. Just in case, additional forces are being deployed, an information war is being waged, attempts at financial and economic sabotage are being launched, and allies are being recruited. So far, it all amounts to a flexing of muscles designed to show that both sides are ready for anything. But as such a game advances, it leaves less room for maneuver. At some point, you have to take responsibility for your words, actions, hints, and promises to allies. Otherwise you will lose face and be defeated without going to war. As the confrontation escalates and the saber rattling grows louder, it becomes more difficult to retreat and to save face.

We live in a state of military alert. Sometimes such circumstances are inconsequential; a compromise is found or one side concedes in time. More often than not, it is impossible to back down, and there is no room for compromise. Today, the confrontation between Russia and the United States has gone too far for either side to give way without suffering catastrophic consequences. There are no available resources to ensure a compromise; thus it must be achieved through a third party, but there are no willing parties. We are at a decisive point in the confrontation: it is clear that only one side will survive, but it is not clear whether the United States will give up without a fight or risk starting a military conflict.

So far they have never left the battlefield without having tried all means. At some stage, it might occur to them that provoking a conventional (non-nuclear) conflict will frighten Russia, because it will show Moscow that the United States is not afraid of a direct military confrontation with it, and nuclear Armageddon will be avoided, because Russia will have to back down.

I think that in such a case the United States will soon be faced with a choice: to surrender Europe to Russia or start a nuclear war itself. NATO’s quasi armies, although they have a significant quantitative advantage, are no match for the armed forces of the Russian Federation, and the United States does not have enough troops in Europe to seriously affect the course of events.

In short, the most reliable way to avoid war is not to start thinking about it and preparing for it. We have already passed that stage. The only thing left is just not to start a war, although that is a very complex matter.

Rostislav Ishchenko

Военная тревога

В России второй год подряд идут практически не прерывающиеся военные учения. Задействованные контингенты сравнимы, а то и превышают те, что участвовали в самых крупных учениях СССР и Организации Варшавского договора (ОВД). Это при том, что советские вооруженные силы в 1991 году насчитывали 3,5 миллиона человек, а ВС РФ едва дотягивают до 1,5 миллионов. Стратегическая авиация постоянно находится небе. Самолеты не только вернулись в старые районы боевого дежурства, но и осваивают новые. Высокими темпами наращиваются силы флота. Для обеспечения глобального присутствия стратегической авиации и флота готовится сеть военных баз (в том числе в Латинской Америке). Когда российское руководство утверждает, что не ведет переговоры о базах это, скорее всего, правда. Только вот Камрань, которую использует для дозаправки российская стратегическая авиация тоже российской военной базой назвать нельзя, нет у нее такого статуса. Зато результат есть. Причем такой результат, что США в истерике потребовали от Вьетнама прекратить практику дозаправки российских самолетов и нарвались на отказ. Подобный отказ роняет престиж сверхдержавы. Он легко прогнозировался. Но ситуация была настолько неприятна для США, что они рискнули.

Собственно попытка заблокировать дозаправку российской авиации в Камрани не единственная попытка США противодействовать России. В Черное море регулярно наведываются корабли НАТО, причем с обязательным участием американских ударных кораблей. Учения ВМС НАТО в Черном море также приобрели регулярный характер. Не успевает одна группа кораблей покинуть регион, как ей на смену прибывает другая. В Прибалтике увеличено присутствие сухопутных войск НАТО. Характерно, что прибыли туда именно американские войска и техника. Объявлены планы усиления НАТОвской группировки в Польше, как за счет перевооружения собственно польской армии, так и за счет переброски туда дополнительных контингентов из других стран блока (скорее всего это будут опять-таки американцы). Ведутся разговоры о возможном размещении американских контингентов в Болгарии и Румынии.

Параллельно стороны пугают друг друга в рамках информационных компаний. В США любимая тема – поставка летального оружия на Украину, что должно якобы резко усилить боеспособность беспомощной украинской армии (по принципу подарили зулусу систему иджис). Россия, со своей стороны, наполняет СМИ информацией о принятии на вооружение хитрых электронных систем, которые размещаются на любом колесном шасси или в кабине вертолета, глушат любую электронику в радиусе сотен километров, уничтожают любые запущенные ракеты в любом количестве и едва ли не заставляют пули лететь назад. Кроме того, любимая тема российских СМИ – огромное качественное превосходство каждого отдельно взятого образца российского вооружения над иностранными аналогами.

Все это свидетельствует, что в Вашингтоне и в Москве всерьез рассматривают ситуацию, когда армии двух ядерных сверхдержав войдут в прямое соприкосновение. С одной стороны идет поспешное наращивание вооружений и выдвижение войск на передовые рубежи, там где это возможно. С другой, стороны стремятся психологически воздействовать друг на друга, с тем, чтобы сломать волю противника к сопротивлению еще до применения против него оружия. Этой цели собственно и служат рассказы о новейших сверхмощных разработках, позволяющих «одним махом семерых побивахом».

Не мудрено и то, что Россия в этом отношении выступает значительно активнее. В результате ограничений ДОВСЕ (Договора об обычных вооруженных силах в Европе), который учитывал потенциалы НАТО и ОВД (после чего все члены ОВД и еще три бывших республики СССР стали членами НАТО), российские вооруженные силы по числу основных технических средств (танки, бронированные боевые машины, артиллерийские системы, калибром свыше ста миллиметров, боевые вертолеты) на сегодня уступают вероятному противнику на европейском ТВД в разы (это без учета возможностей США) быстро перебросить в Европу дополнительные войска и технику. Заявленная «окончательная приостановка действия ДОВСЕ» Россией здесь ничего не изменит. Тысячи единиц техники нельзя поставить в войска с сегодня на завтра, как нельзя мгновенно найти для нее обученные расчеты и экипажи. Приходится пугать врага качеством.

О том, что все это не шутки свидетельствует тот факт, что, начиная с января 2015 года слово война все чаще срывается с уст мировых лидеров. Подчеркиваю, об этом говорят не ушибленные во Вьетнаме американские сенаторы вроде Маккейна, с серьезные руководители европейских государств.

Об угрозе войны говорил Олланд, когда он и Меркель примчались к Путину выпрашивать перемирие в Донбассе. Российское вторжение – предмет обсуждения, ожидания и уже едва ли не извращенного вожделения прибалтийских политических элит, которые всем уши прожужжали сообщениями о том, что они следующая за Украиной «жертва Путина». О войне, как о вероятном сценарии развития событий говорят польские политики, а бывший министр иностранных дел в прямом эфире советует согражданам, если русские решатся на войну собирать чемодан и бежать в Австралию.

Все это крайне опасно. Не только потому, что Ильф и Петров были абсолютно правы, когда писали, что если все ожидают пожара, то Воронья слободка обязательно сгорит. Просто поддержание армии в постоянной высокой степени боевой готовности требует больших материальных и эмоциональных затрат. Кроме того сближение до расстояния видимости (до расстояния выстрела) военнослужащих двух сверхдержав увеличивает риск инцидента между ними. Наконец в какой-то момент военные приготовления выходят из-под контроля политиков и начинают диктовать им свою повестку.

Сейчас войны никто не хочет, но к ней все готовятся. На всякий случай развертываются дополнительные силы, развертывается информационная война, предпринимаются попытки финансово-экономических диверсий. Идет поиск союзников. Пока все это происходит в режиме игры мускулами, призванной показать, что стороны ко всему готовы. Но такая игра, заходя все дальше и дальше оставляет все меньше пространства для маневра. В какой-то момент надо отвечать за слова, действия, намеки, обещания союзникам. Иначе потеряешь лицо и будешь побежден без войны. При этом чем дальше заходит противостояние и чем громче бряцает оружие, тем сложнее потом отступить, сохранив лицо.

Мы живем в состоянии военной тревоги. Иногда такие состояния проходят без последствий, находится компромиссный вариант или кто-то вовремя уступает. Чаще бывает, что уступить невозможно, а пространство для компромисса отсутствует. Сегодня противостояние России и США зашло слишком далеко, чтобы кто-то мог уступить без катастрофических для себя последствий. Для обеспечения компромисса отсутствуют свободные ресурсы, то есть он должен достигаться за счет третьей стороны, но желающие отсутствуют. Мы находимся на решающем отрезке противостояния, когда уже понятно, что уцелеет кто-то один, но еще не ясно произойдет капитуляция США без боя или они все же рискнут развязать военный конфликт.

До сих пор они ни разу не покидали поле боя, не перепробовав все средства. На каком-то этапе им вполне может показаться, что провокация обычного (неядерного) конфликта испугает Россию, поскольку покажет Москве, что США не боятся прямого военного столкновения с ней и не приведет к ядерному армагеддону, поскольку Россия будет вынуждена уступить.

Думаю, что в таком случае, США довольно скоро окажутся перед выбором – отдать России Европу или самим начать ядерную войну. Квази-армии НАТО хоть и имеют превосходство в численности в разы, неспособны противостоять вооруженным силам РФ, а американская группировка в Европе недостаточна для того, чтобы серьезно повлиять на ход развития событий.

В общем, самое надежное средство избежать войны – не начинать думать о ней и к ней готовиться. Этот этап мы уже прошли. Осталось просто не начать войну. Хоть это и очень сложно.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА «Россия сегодня»